палка в сумосшедшей бабке,
крадучись за ней втихую,
зубы белки вынимая
жизнью собственной рискуя.
все кишки и сопли нам
мусор блёв просёр и срам
и коленки вырезая,
ногти больно вырывая,
глаз из яблочка глазного
вытекая потихоньку,
и от гадкого спиртного
ваш пузырь уполз в сторонку
вены лопаться начнут,
и в пупок засунут прут,
на язык посыпят щёлочь,
и распухшая кеста,
огибая шейкой жёлочь
громко отрыгнёт глиста
вонь из глотки
слизь из уха
и обдрищенные шмотки
и вокруг одна пердуха
кости хрустнут от удара
об опплёванную пайку
так коробка черепная
превращается в мозайку..
нет сердца кровавого
нет жилок пустых
и рта нет слюнявого
и волос нет густых
всё пополу весело
все могут смотреть
в кровавое месево!
нет больше тела - можно лететь.
крадучись за ней втихую,
зубы белки вынимая
жизнью собственной рискуя.
все кишки и сопли нам
мусор блёв просёр и срам
и коленки вырезая,
ногти больно вырывая,
глаз из яблочка глазного
вытекая потихоньку,
и от гадкого спиртного
ваш пузырь уполз в сторонку
вены лопаться начнут,
и в пупок засунут прут,
на язык посыпят щёлочь,
и распухшая кеста,
огибая шейкой жёлочь
громко отрыгнёт глиста
вонь из глотки
слизь из уха
и обдрищенные шмотки
и вокруг одна пердуха
кости хрустнут от удара
об опплёванную пайку
так коробка черепная
превращается в мозайку..
нет сердца кровавого
нет жилок пустых
и рта нет слюнявого
и волос нет густых
всё пополу весело
все могут смотреть
в кровавое месево!
нет больше тела - можно лететь.